"Правильный поручик"

Вся осень прошла в походах.

В прошлую летнюю, свою первую экспедицию, которая длилась всего несколько дней, Лермонтов почти все время оставался зрителем. Только в битве при Валерике проявил себя.

Но он много наблюдал. Все делалось совсем не так, как учили в военной школе в Петербурге. Лучшими учителями оказались сами противники - чеченцы и линейные казаки, которые также учились у чеченцев. Быстрота, натиск, находчивость, изобретательность, безумная отвага. Знание местности или по крайней мере понимание, чего требуют условия лесной и горной войны, - вот что было необходимо, чтобы добиться успеха. И Лермонтов понял это в те несколько дней, которые летом провел с отрядом Галафеева в Чечне. А его всесторонняя одаренность дала ему возможность быстро ориентироваться и овладеть методами партизанской войны.

Вот почему, когда выбыл из строя командир отряда охотников Руфин Дорохов, отряд этот был передан Лермонтову. Многому в искусстве партизанской войны научился Лермонтов и у самого Дорохова.

Что это был за удивительный человек!

"Запорожец в душе" называл себя Дорохов. А как дорожил он честью своего имени! Ведь это было имя его отца, знаменитого партизана, героя Отечественной войны 1812 года.

Отец умер, когда сын был еще ребенком. Руфин с малых лет был предоставлен себе, отдан во власть своего необузданного характера. Подростком стрелялся на дуэли и убил оскорбившего его противника.

На Кавказе Дорохов слыл человеком фатальной судьбы. Было время, служил он в Нижегородском драгунском полку под начальством Н. Н. Раевского. Вместе с декабристами, еще юношей, участвовал в самых опасных делах. Подвиги Дорохова не раз вызволяли его из солдатской шинели. В Москве была у него жена. Она ревновала его даже к золотой шпаге, полученной им за храбрость, и вечно хлопотала за своего Руфина.

Дорохов был всего на два года старше Лермонтова. Нетерпимость ко всем видам пошлости, посредственности - их общая черта.

Добр, великодушен был Дорохов, но взрывался как порох при виде тупости держиморды генерала или тупости солдата-денщика. ЕгO голубые, небесного цвета глаза темнели, он приходил в ярость и не помнил себя. Невероятный храбрец, скандалист, поэт с чувствительным сердцем - таков был Дорохов!

Как-то раз Руфин позвал Лермонтова с собой на разведку. Налетели чеченцы, и только подоспевшие охотники спасли их от верной смерти. Это скрепило начавшуюся перед тем дружбу.

Дорохов полюбил Лермонтова беззаветно. Обращался с ним бережно, с трогательной заботливостью, чем заслужил особое расположение Андрея Ивановича.

Однажды Дорохов подобрал в заброшенном ауле маленького, жалкого котенка. Согревая у себя на груди, он принес его в палатку Лермонтова. Андрей Иванович налил котенку на блюдце молока, а Дорохов присел рядом, ласково с котенком разговаривая. В это время вошел в палатку денщик Дорохова и упрекнул своего барина за то, что тот собирает грязных котят и щенят. Дорохов вскочил и бросился на него с кулаками.

- Руфин Иванович, что вы! Что вы! Вот хорошо, что Михаил Юрьевич не видал! А то что бы тут было!

Дорохов стал умолять Андрея Ивановича не говорить Лермонтову, который в тот момент как раз вошел в палатку. При этом у Дорохова было такое виноватое, вытянутое лицо, что Лермонтов расхохотался.

Появился и Левушка со своей баклажкой. Выпив кахетинского, он прочитал эпиграмму Пушкина и предложил угадать, о ком в ней речь:

 Счастлив ты в прелестных дурах,
 В службе, в картах и в пирах;
 Ты St.-Priest* - в карикатурах,
 Ты Нелединский** в стихах; 
 
 Ты прострелен на дуэли,
 Ты разрублен на войне, -
 Хоть герой ты в самом деле,
 Но повеса ты вполне.

^* (Сен-При - французский карикатурист-любитель. )

^** (Ю. А. Нелединский-Мелецкий (1752-1829) - поэт сентиментального направления. )

Лев Сергеевич Пушкин в юности. Рисунок А.О. Орловского

Лермонтов сразу сказал, что это Дорохов. А у Дорохова лицо стало еще забавнее, чем было перед тем, когда он просил не говорить Лермонтову, что побил денщика. И уж совсем застеснялся и решительно запротестовал Дорохов, когда Левушка хотел прочитать Лермонтову его собственное стихотворение "Кинжал". Ведь "Кинжал" был и у Лермонтова. А все, что писал Лермонтов, Дорохов считал совершенством.

И тут Дорохов рассказал, как однажды, придравшись к пустяку, чуть не вызвал Лермонтова на дуэль. Это было в Грозном, когда поэт только что появился в отряде Галафеева. Дорохов был возмущен тем, что Лермонтов окружен светскими щеголями. Судя по его родственнику Столыпину-Монго, он принял и его за столичного выскочку. "Пишет стихи не хуже Пушкина и вдруг заодно с такими пустыми малыми!" - вознегодовал тогда Дорохов.

- Скажи, ну на что тебе этот Монго? - обратился он к Лермонтову. Тот попытался защищать своего родственника, а Левушка, сделав серьезное лицо, спросил:

- А почему у него такая собачья кличка?

Разговор снова перешел на Дорохова и Пушкина, а Левушка рассказал, как Пушкин любил Дорохова, сколько прелести находил в его обществе.

- А разве его можно не любить! - воскликнул Лермонтов.

Когда раненого Дорохова хотели везти в лазарет, он бунтовал, не соглашался. Успокоился и дал увезти себя только после того, как решили, что отрядом его будет командовать Лермонтов.

Кавказское начальство сразу отметило "самоотверженность и распорядительность" Лермонтова. "...Всегда первый на коне и последний на отдыхе" - было сказано о нем в приказе.

Со своим легким, подвижным отрядом он носился как комета, появлялся в самых опасных местах и приходил на выручку своим.

При трудной переправе через реку Аргун, воспользовавшись залпом наших орудий, внезапно бросился с отрядом на мешавших переправе чеченцев и заставил их ускакать в соседний лес. Во время фуражировки с горстью людей отбил нападение чеченцев на наших стрелков. Помогал войскам проходить через густой Шалинский лес. Он отвлекал внимание чеченцев в чаще, а потом, заняв позицию на опушке, на расстоянии выстрела от леса, охранял цепь стрелков, выходивших на открытое место. При переходе через Гойтинский лес первый обнаружил завалы и, обойдя стороной, выбил чеченцев из леса.

А за Гойтинским лесом - снова Валерик, эта страшная речка смерти, где погиб Лихарев.

Использовав опыт прошлой экспедиции, Лермонтов действовал теперь не только с "отличной храбростью", но и со "знанием военного дела", как было отмечено кавказским командованием. Он явил "новый опыт хладнокровного мужества", чтобы защищать своих товарищей.

Теперь, к огорчению Андрея Ивановича, Лермонтов уже не жил с ним в одной палатке, не ждал утром, когда дядька напоит его чаем. Спал он теперь, в эти холодные осенние ночи, вместе со своим отрядом на голой земле, привык засыпать под свист чеченских пуль, ел вместе со своими охотниками из одного котла.

С отогнутым воротом расстегнутого сюртука, в холщовой фуражке, он внешне не выделялся среди солдат. Не пользуясь привилегиями офицера, жил с ними общей жизнью. Заступался, был всегда справедлив. Солдаты уважали и любили его, привязались к нему, доверяли. И поэт этим очень гордился. Его прозвали "правильный поручик".

Лермонтов. Рисунок Д. П. Палена

Не раз появлялся Лермонтов у той батареи, около которой в изнеможении прилег 11 июля, когда заканчивалось сражение при Валерике.

Теперь появлялся не один, с отрядом. Появлялся затем, чтобы защитить батарею. Он знал теперь и фамилию артиллериста. Это был грузин Мамацев, что значит по-русски Храбрецов.

Еще в первом бою при Валерике этот совсем молодой человек проявил исключительную силу характера, спокойную, холодную отвагу. С тех пор его имя стало широко известно в отряде Галафеева. Это он с четырьмя орудиями сопровождал тогда арьергард отряда через Гойтинский лес. А когда, выйдя на поляну, приблизившись к речке Валерик и обойдя с фланга, стал засыпать завалы гранатами, то остался без прикрытия. На защиту артиллерии вовремя подоспел отряд охотников под командой Дорохова. При этом был и Лермонтов. Ведь это ему было поручено наблюдать за действиями штурмовой колонны и доносить о происходящем Галафееву. Мамацев видел его и принял за командира охотников.

Заменив Дорохова, Лермонтов повторял его маневры. Как и он, был на страже артиллерии, как и он, появлялся у батареи Мамацева.

Теперь они были знакомы, и Лермонтов часто заходил к нему в палатку. Там собирались артиллерийские офицеры.

Это была прогрессивная, просвещенная молодежь, окончившая артиллерийское училище и служившая на Кавказе. Она была в курсе всех вопросов современной литературы, читала передовой журнал "Отечественные записки", где почти два года печатался Лермонтов. В этой среде поэта хорошо знали и ценили.

Лермонтов жалел, что, уйдя из университета, не пошел в артиллерию. Эти люди были его товарищами. Жизнь сложилась бы иначе, и могло не быть светской дуэли с Барантом, из-за которой он снова попал в опальные. Ведь вот его любимый дед Афанасий Алексеевич Столыпин, герой Бородина, - артиллерист! Артиллеристом был и другой его дед, Дмитрий Алексеевич, один из образованных людей своего времени, который, говорят, был близок с Пестелем. В артиллерию поступил его сын Аркадий, товарищ летних игр и шалостей Лермонтова-подростка в Середникове. В артиллерии и его друг Аким Шан-Гирей. Почему и ему было не пойти в артиллерию? Тогда у него был бы совсем иной круг, чем теперь.

В палатку Мамацева кто-то принес растрепанные, распухшие, зачитанные книжки "Отечественных записок" со статьей Белинского о "Герое нашего времени". Белинский печатался в "Отечественных записках" анонимно, но все хорошо знали, что это он, Белинский, и по всей России с нетерпением ждали его статей. Номера журнала, которые были принесены, вышли несколько месяцев назад, побывали во многих руках, ведь в них сочетались два имени: Белинский и Лермонтов! Их передавали из рук в руки, и только теперь они попали наконец в Чечню! У артиллеристов они были нарасхват.

Страница из походного альбома Лермонтова

И вот в палатке Мамацева начались разговоры о статье Белинского и о самом романе Лермонтова, который вышел еще весной.

Особенное внимание молодежи привлекло требование критика изображать действительность, как она есть. Какой бы ни была эта действительность, она больше скажет нам, большему научит нас, чем все выдумки и поучения моралистов!

Много было разговоров о герое романа, которого так взял под свою защиту, так высоко поставил Белинский! Все соглашались с мнением критика о богатстве натуры Печорина, о его искренности и строгости к себе.

Один из присутствующих, совсем еще юный офицер, сказал, что ему особенно справедливыми кажутся суждения Белинского о том, что внутреннее состояние Печорина - это состояние духа человека, в котором все старое разрушено, а нового еще нет. И он произнес несколько строк из лермонтовской "Думы":

 И ненавидим мы, и любим мы случайно,
 Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
 И царствует в душе какой-то холод тайный,
 Когда огонь кипит в крови!..

А кто-то другой прибавил, что строки стихотворения благородного нашего поэта относятся к таким людям, как Печорин, что и заставило Лермонтова назвать Печорина "героем нашего времени".

- А вот в Ставрополе я слышал, будто Лермонтов в Печорине описал сам себя и все свои приключения с женщинами. Даже называют настоящую фамилию барышни, которую он переименовал в княжну Мери.

- Кто несет "такой вздор?! - вознегодовали другие.

- Говорят, что будто и Вернер - это наш ставропольский доктор Майер!..

- Да какой же это доктор Майер, мы доктора Майера все хорошо знаем. Вернер на него не похож! Разве что хромой и ростом маленький, - протестовали офицеры.

- У нашего доктора Майера глаза огромные, грустные! - заметил один из присутствующих.

- А у доктора Вернера маленькие, так и сверлят собеседника, - подхватил другой.

- И как глаза, так же разны их характеры! - воскликнул третий.

- Доктор Вернер сдержанный, молчаливый, а доктор Майер такой спорщик, что второго и не найти. Заспорит, так не остановишь! Все мы знаем.

- Да кто такие небылицы распространяет? - накинулась молодежь на того, кто передавал разговоры, искажавшие смысл романа Лермонтова.

Рисунок из походного альбома Лермонтова

- Ну не все ли равно кто? Да я, пожалуй, скажу... Это Сатин, пациент доктора Майера, рассказывает. Он с Майером в Ставрополе вместе жил, а с Лермонтовым, говорит, когда-то в Москве в пансионе учился. Будто бы все про Лермонтова знает, ну а другие за ним повторяют. Говорят даже, будто доктор Майер на Лермонтова обиделся. Только я потом доктора Майера видел и спрашивал, а тот смеется и Лермонтову поклон передать просил.

- А вот и Лермонтов!

Все кинулись к вошедшему и, перебивая друг друга, забросали вопросами. Вслед за Лермонтовым появился Левушка.

- О чем тут разговор? - спросил он. - А! "Отечественные записки"! Белинский! "И за что это меня так любит этот чудак", - помню, говаривал мой брат. А вот теперь Белинский так же превозносит Лермонтова. - Открыв книгу, Левушка прочитал: - "К числу таких сильных художественных талантов, неожиданно являющихся среди окружающей их пустоты, принадлежит талант г. Лермонтова". И чего только не находит он в нашем общем друге: могущество вдохновения, глубина и сила чувства, роскошь фантазии, полнота жизни и резко ощутительное присутствие мысли в художественной форме! И все это верно, и все это справедливо. Я предлагаю выпить за нашего сочинителя!

Никто не заставил себя просить, и все выпили из Левушкиной баклажки.

У Мамацева часто играли в шахматы, а Лермонтов всегда увлекался шахматной игрой. Между лучшими игроками происходили состязания.

Шахматное поле трепетало от напряженья. Каждый квадрат шахматной доски представлялся Лермонтову средоточием определенной, своеобразной силы. Он слушал мелодии, которые звучали ему в стройных математических комбинациях ходов. Его маленькая белая сильная рука уверенно направлялась к фигуре, чтобы передвинуть ее в нужном направлении.

Пораженный противник откидывался назад. Потом нагибался вперед; упирался руками в колена. Склонял голову то вправо, то влево. Думал. Протянув пальцы к фигуре, быстро отдергивал, будто обжигался. Потом снова протягивал.

Пока партнер размышлял, Лермонтов на подвернувшемся листке бумаги быстро набрасывал строчки стихов, планы новых произведений. Рисовал человеческие лица, скачущих лошадей...

Полость палатки колебалась, и врывавшийся ветер обвевал своим свежим дыханием зрителей, собравшихся вокруг шахматистов. Он слегка касался разгоряченной щеки поэта, шевелил волосы на его давно не бритом подбородке. Иногда Лермонтов поднимал голову и в откинувшуюся полость видел клочок голубого неба и бегущие облака.

Закончив партию, Лермонтов сидел усталый, освободившись от большого внутреннего напряжения; на лице его блуждала блаженная полуулыбка, а глаза темнели и казались еще больше на побледневшем лице.

Но вот снаружи раздались громкие, резкие голоса, французская речь, уснащенная грубыми русскими ругательствами, громкий хохот.

Лермонтов резко меняется. Какая-то искусственность появляется во всей его фигуре, а на лице - маска! Он начинал болтать блестящий вздор, сыпать злыми шутками, хохотал, бравировал светской пустотой.

- Лермонтов, бросьте, да что с вами? - крикнул ему Мамацев.

- Зачем все это! Ведь мы хорошо знаем вас! - подхватил артиллерийский поручик, которого Лермонтов только что обыграл в шахматы.

Гвардейская компания удаляется. Лермонтов молча сидит в глубине палатки. Никто не заговаривает с ним: не хотят растравлять мучительную боль, которая, как чувствуют, таится в глубине его души.

Гагарин Г.Г. Автопортрет

Между походами Лермонтов побывал в Пятигорске. Там он приходил в себя от всего виденного и пережитого.

Встретил знакомого художника Гагарина, ученика Брюллова, прекрасного колориста. Показал ему свои походные зарисовки. Гагарин пришел в восторг. Многое они вместе раскрасили.

Наброски Лермонтова за шахматной игрой

Особенно поразил Гагарина эпизод сражения при Валерике: чеченцы борются за тела убитых. Рисунок полон экспрессии и драматизма. В центре благородная фигура чеченца на фоне родных гор. Прекрасно его лицо с глазами, полными страдания. Скорбно приподняты брови. Он держит на руках убитого брата или друга. Другие загораживают его от надвигающихся из глубины русских. Один из живых простирает к ним руку и как бы говорит: оставьте нам хоть мертвых! На земле тела убитых. Мертвая рука убитого героя, защищавшего свой родной край, все еще сжимает кинжал.

Эпизод из сражения при Валерике. Рисунок Лермонтова и Гагарина

Русские солдаты идут сплоченными рядами. Одни штыки, лица стерты. Их движет внешняя непреодолимая, грубая сила, как вынуждает она и самого Лермонтова, поэта и художника, проливать кровь, как заставляет лучших русских людей воевать с горцами.

Страшное противоречие - сражаться и сочувствовать врагам! Безвыходность - убивать или быть убитым. И мучительное желание уйти от этого кровопролития:

 ...небо ясно,
 Под небом места много всем!..

И рождается замысел нового произведения - поэмы "Валерик" ("Речка смерти").

...По окончании экспедиций Лермонтов обязан был явиться в свой полк. Штаб-квартира Тенгинского пехотного полка, где он служил, находилась в станице Ивановской. Здесь полк отдыхал на зимних квартирах.

Как-то раз поэт ехал верхом по берегу разбушевавшейся Лабы, притоку Кубани.

Вдруг видит: к реке бежит девочка, ее черные волосы развеваются по ветру. За ней гонятся жители станицы и что-то кричат...

Добежав до берега, девочка бросилась в реку. Но никто не думал ее спасать: это была пленница-горянка. Прямо на коне кинулся Лермонтов в холодные бушующие волны. Миг один - и девочка у него на седле.

Он был готов плыть обратно. Но девочка рыдала, в отчаянии отталкивала его, билась, как птица, попавшая в силки.

На том берегу собрались люди. Там был мирной аул. Черкесы что-то кричали, махали руками, делали какие-то знаки. И Лермонтов понял...

Он повернул коня и поплыл от ближнего берега к дальнему, противоположному. Девочка сразу успокоилась. На ее бледном, измученном личике мелькнуло какое-то подобие улыбки. Она обхватила его за шею и доверчиво прижалась хрупким беспомощным тельцем.

Весь аул высыпал на берег. Громкими приветствиями встретили Лермонтова и спасенную им девочку. Не знали, как благодарить спасителя. Его обсушили, переодели, угощали. Многие молодые черкесы желали стать его кунаками.

Поэт оставил девочку сородичам, а сам отправился отдыхать в Ставрополь.