Статьи

Автографы Лермонтова в альбомах А. М. Верещагиной (Т. П. Голованова)

Рукописи как документально запечатленный момент творческой жизни составляют едва ли не главную опору в изучении поэтического наследия Лермонтова, о котором так мало сохранилось иных биографических свидетельств. Но и рукописи поэта, как известно, дошли до пас далеко не все и не в полном составе. Источником текста некоторых выдающихся произведений Лермонтова до настоящего времени служат копии, прижизненные и даже позднейшие, или разного рода печатные публикации, часто посмертные. Вот почему так важно обнаружение каждого нового автографа Лермонтова, тем более группы автографов, составляющих некое творческое единство.

Таким единством несомненно являются автографы в альбомах приятельницы и родственницы Лермонтова - А. М. Верещагиной, в замужестве баронессы фон Хюгель. В этих альбомах, кроме множества рисунков и карикатур поэта, им же записан текст восьми своих лирических стихотворений, отрывок из баллады и шуточное послание, а также текст фольклорного типа. Большинство стихотворений, вписанных поэтом в альбом Верещагиной, с некоторыми разночтениями известно по другим источникам - автографам, сохранившимся в рабочих тетрадях поэта, его письмах, или по публикациям. Их вариантность и представляет наибольший интерес не только с текстологической, но и с историко-литературной точки зрения. Стихотворения в альбоме Верещагиной в отличие от многих других альбомных стихотворений не связаны непосредственно с одним адресатом, например хозяйкой альбома, и являются только весьма опосредованно стихотворениями "на случай". Они существенно отличаются от так называемой "дневниковой" лирики поэта, хронологически фиксировавшей те или иные моменты внутренней, а иногда и событийной жизни поэта. Стихотворения в альбомах Верещагиной представляют собой чаще всего выборку из написанного ранее, видоизменение известного текста, творческую вариацию, приспособленную к данному альбому. Помещенные среди других литературных записей, они включаются в их смысловое и эстетическое русло и приобретают характер художественного соревнования. Это и делает их прежде всего документом эпохи, а также позволяет судить об особенностях творческой работы Лермонтова в создании определенного типа лирики. Таково общее значение автографов в альбомах, которые называют "верещагинскими".

Прежде чем перейти к более детальному рассмотрению автографов, остановимся вкратце на истории знакомства с самими альбомами - этим немаловажным источником сведений о жизни и творчестве Лермонтова в 1830-е годы.

Факт тесного общения Лермонтова с отдаленно родственной ему семьей Верещагиных (Екатерина Аркадьевна, тетка Александры Верещагиной, была женой родного брата Е. А. Арсеньевой Д. А. Столыпина)¹ ранее всего был засвидетельствован в "Записках" Е. А. Сушковой-Хвостовой,² приятельницы А. М. Верещагиной, познакомившейся с Лермонтовым весной 1830 г. В рассказах Сушковой, имеющих биографический характер, тем не менее подчеркнут литературный фон, па котором происходило общение молодежи, и выделена поощряющая роль А. М. Верещагиной в поэтических занятиях ее "кузена". Именно здесь впервые упоминаются альбомы, запечатлевшие стихи Лермонтова той поры. И хотя назван лишь альбом самой Сушковой, из контекста ясно, что первым источником поступавшего к Сушковой текста чаще всего располагала А. М. Верещагина, ценившая, собиравшая и хранившая стихи Лермонтова. Так и оказалось: большинство стихотворений, опубликованных Сушковой, имеет "двойников" или почти "двойников" в автографах Лермонтова, обнаруженных позднее в альбомах А. М. Верещагиной.

¹ (Прабабушка А. М. Верещагиной (жена Никанора Анненкова) также происходила из рода Столыпиных; см. об этом в "Воспоминаниях" Элизабет фон Альберти (Архив семьи фон Кениг, Вартхаузен, ФРГ).)

² (Сушкова Е. (Хвостова Е. А.). Записки. 1812-1841. Л., 1928, с. 107.)

Около полувека прошло после смерти поэта, прежде чем П. А. Висковатый, готовивший полное собрание сочинений Лермонтова и первую обстоятельную биографию поэта, в поисках нового материала обратился к архиву семьи Верещагиных. Дело это было нелегкое, поскольку А. М. Верещагина и ее мать Е. А. Верещагина жили долгие годы за рубежом и к тому времени уже умерли.¹ По запросу Висковатого дочь А. М. Верещагиной-Хюгель графиня Александра Берольдинген в 1882 г. переслала ему в Петербург для ознакомления автопортрет Лермонтова, три альбома из верещагинского архива и два письма поэта к кузине. Один альбом оказался старинным альбомом матери и не содержал лермонтовских текстов, второй, принадлежавший А. М. Верещагиной, содержал четырнадцать рисунков Лермонтова, в третьем, также принадлежавшем А. М. Верещагиной, находились рисунки и восемь автографов стихотворений поэта.

¹ (А. М. Верещагина (1810-1873), выйдя замуж за вюртембергского дипломата барона Карла фон Хюгеля в 1837 г., уехала в Германию, жила в Штутгарте, в замке Хохберг, путешествовала по Европе, не теряя, однако, тесных контактов с соотечественниками. Через несколько лет к дочери переехала и Елизавета Аркадьевна Верещагина (1788-1876). В руках наследников в Германии оказался замечательный архив, содержавший почти сорокалетнюю переписку Верещагиных с друзьями и родственниками в России, памятные бумаги и документы, в том числе рукописи и рисунки Лермонтова. См.: Freiherr v. Коеnig - Wаrthausen W. Karl Eugen Freiherr von Hiigel, Wiirttembergischer Minister . des Auswarligen, 1805-1876. - In: Lebensbilder aus Shwaben und Fratiken, Bd 9. Stuttgart, 1963, S. 302-333.)

Висковатый снял копии со стихотворений, с рисунков и карикатур бытового содержания также частично были сняты калькированные копии,¹ а сами альбомы были отправлены обратно в Германию их владельцам.

¹ (Историю рисунков Лермонтова в альбомах Верещагиной см. в статье Е. А. Ковалевской в настоящем сборнике.)

Автографы стихотворений в альбомах А. М. Верещагиной не привлекли особого внимания первого биографа, поскольку тексты их были известны по другим источникам, а для изучения их в сопоставлении с другими автографами, с текстами других авторов альбома, в сопоставлении с рисунками Лермонтова еще не пришло время. Висковатый сделал многое: он ввел в биографию Лермонтова доступные ему сведения о Верещагиных и их родственных связях, положил начало изучению верещагинского архива и сообщил первые сведения, хотя и не во всем точные, о трех альбомах этого архива. Все это он изложил в своих лермонтоведческих трудах.¹

¹ (Висковатый (Висковатов) П. А. М. Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество. М., 1891, с.148,271,274,275,289-290; ср.: Рус. вести., 1882, т.3, с,335.)

В характеристике самих альбомов, даже их названий и помет на них, не говоря об атрибуциях рисунков и текстов, датировках и т. д., оставалось много неясного. Но было названо имя А. М. Верещагиной, сообщен текст стихотворений Лермонтова из ее альбома - "Звезда" ("Вверху одна"), "Ангел", "К***" ("Когда к тебе молвы рассказ"), "К*..." ("У ног других не забывал"), "К" ("Зови надежду сновиденьем"), "К" ("Я не люблю тебя; страстей"), "Отворите мне темницу" ("Желание"), "По произволу чудной власти" ("Челнок"), дана первая информация о рисунках и карикатурах Лермонтова на бытовые темы, а также об его акварельных портретах, в том числе - негра Ахилла (или Ашиля), слуги в доме Лопухиных. Наконец, была сделана попытка выйти за пределы альбомов и увязать их с другими лермонтовскими материалами из архива Верещагиной (копии баллады "Гость", стихотворение "Non, si j'en crois mon esperance", сведения о публикации Верещагиной поэмы "Ангел смерти", поиски в ее архиве автографа "Демона" в связи с карлсруйскими изданиями этой поэмы).

Висковатому принадлежит также рассказ о том, что в руки Верещагиной были переданы на сохранение лермонтовские материалы из личного архива В. А. Лопухииой-Бахметевой: автопортрет поэта, акварельный портрет В. А. Лопухиной в шали и чепце, портрет негра Ахилла, тексты некоторых произведений.¹

¹ (Висковатый А. А. М. Ю Лермонтов. Жизнь я творчество, с. 290.)

Безуспешные попытки обратиться вновь к архиву Верещагиных в Германии предпринимали Д. И. Абрамович в связи с изданием первого академического собрания Лермонтова в начале нашего века и Б. М. Эйхенбаум перед началом Великой Отечественной войны также в связи с подготовкой нового академического издания.¹

¹ (Андроников И. Л. Лермонтов. Исследования и находки. М., 1964, с. 194.)

С середины 1930-х годов собирал сведения об этом архиве а его владельцах И. Л. Андроников. Ему-то и удалось в начале 1960-х годов привлечь новые материалы к изучению верещагинского архива и, в частности, верещагинских альбомов. Часть заново открытых "сокровищ замка Хохберга" - ценных бумаг, семейной переписки, отчетов по имениям, копий лермонтовских стихов, некоторых автографов и рисунков Лермонтова из верещагинского архива - была передана новым их владельцем проф. М. Вииклером из Мюнхена в московские архивохранилища.¹ И. Л. Андроников посетил ФРГ и значительно пополнил сведения об истории самого архива и о судьбе верещагинских альбомов, которых оказалось больше, чем это представлялось раньше, и которые содержали неизвестные ранее автографы Лермонтова.

¹ (Гладыш И. А., Динесиан Т. Г. Архив А. М. Верещагиной, - Зап. Отд. рукописей Гос. б-ки СССР им. В. И. Ленина, вып. 26. М., 1963, с. 34-62.)

Ко времени приезда И. Л. Андроникова архив Верещагиных разделился. Часть его после смерти последнего владельца замка Хюгелей Хохберга графа Эгона Берольдингена в 1934 г. была распродана с аукциона. М. Винклер приобрел автопортрет Лермонтова в бурке, портрет В. А. Лопухиной в образе героини драмы "Испанцы", неизвестную ранее картину Лермонтова маслом, копию стихотворения "Могила бойца" ("Песнь"), автограф поэмы "Ангел смерти", письмо Е. А. Верещагиной к дочери, содержащее неизвестный ранее шуточный экспромт Лермонтова с рисунком, на отдельном листке автограф стихотворения Лермонтова "Глядися чаще в зеркала" и на другой его стороне - неизвестное стихотворение поэта "Один среди людского шума" с датой "1830 года в начале". Другая часть архива попала но наследству в руки правнука А. М. Верещагиной доктора Вильгельма фон Кенига, владельца замка Вартхаузеп. Ему достались три альбома - два, принадлежавшие матери А. М. Верещагиной Е. А. Верещагиной (1810-1820 гг.), и один, более поздний, принадлежавший А. М. Верещагиной с неизвестным стихотворением Лермонтова "Послание", отрывком из баллады "Югельский барон" (частично автограф) и "стихотворной" записью отклика на смерть Пушкина слуги Лопухиных Ахилла.

И. Л. Андроников побывал в Вартхаузене, обнаружил два портрета Александрины Верещагиной, портрет мужа ее Карла фон Хюгеля, портреты ее родителей М. П. Верещагина и Е. А. Верещагиной, урожд. Анненковой. Так, родственными связями удалось объяснить участие в альбоме А. М. Верещагиной поэтессы Варвары Анненковой в качестве "соавтора" Лермонтова (ею дописана баллада "Югельский барон").¹

¹ (См.: Андроников И. Рукописи из Фельдафинга. - Зап. Отд. рукописей Гос. б-ки СССР им. В. И. Ленина, выи. 26, с. 5-33; ср.: Андроников И. Избр. произв., т. 1. М., 1975, с. 237-264, 281-287.)

Три верещагинских альбома, которые увидел И. Л. Андроников, оказались только частью архива, а три других альбома - всего их, как выяснилось, шесть - были приобретены Библиотекой Колумбийского университета. Это как раз те три альбома, которые в свое время находились у Висковатого: альбом Е. А. Анненковой-Верещагиной (1808-1820 гг.), альбом А. М. Верещагиной с автографами и другими рисунками Лермонтова, частично вклеенными, названный И. Л. Андрониковым (без достаточного обоснования) альбомом В. А. Лопухиной.¹

¹ (Андроников И. Л. Лермонтов, Исследования и находки, с. 195.)

Эти альбомы привлекли внимание американского литературоведа Елены Михайловой, посвятившей им большую статью информационного характера.¹ Е. Михайлова дала краткую характеристику роли Верещагиных в литературной жизни гоноши Лермонтова (ссылаясь на книгу И. Л. Андроникова "Лермонтов Исследования и находки"), остановилась на некоторых этапах изучения раннего творчества поэта, но главная ее заслуга в первой публикации материалов верещагинских альбомов² - рисунков и автографов Лермонтова. Публикации предшествует описание альбомов: их вида, размеров, состава, помет, дат, подписей под текстами. Естественно, что, находясь вдалеке от русских архивных источников и не располагая образцами почерков, а иногда и необходимыми сведениями, автор не мог достаточно точно атрибутировать тексты, по исследователем было уделено внимание персоналиям верещагинских альбомов и сделана попытка связать встречающиеся имена с литературной биографией Лермонтова. Весьма существен акцент, который делает Е. Михайлова па роли контекста в изучении автографов из верещагинских альбомов, на принципе смежности, который помогает раскрыть смысл некоторых альбомных рисунков и стихотворений. При всей своей значительности отдельные наблюдения не могли осветить вопрос о роли верещагинских альбомов в целом как историко-литературного источника, пока не была сделана попытка объединить в исследовании разрозненные части архива и подвергнуть анализу все шесть альбомов с точки зрения их единства, а также родства с другими источниками лермонтовских текстов, в частности с текстами, сообщенными Е. А. Сушковой-Хвостовой.³

¹ (Michailoff H The Vereschagina Albums.- Russian Literature Triquarterly, 1975, p. 363-380.)

² (Первое описание альбома, содержащего три автографа Лермонтова и находящегося в Вартхаузене, принадлежит И. Л. Андроникову (см.: Андроников И. Л. Лермонтов. Исследования и находки, с. 232-239; ср.: Лит. газ., 1975, № 41, 8 окт., с. 7).)

³ (См. в настоящем сборнике статью А. Глассе "Лермонтов и Е. А. Сушкова", с. 80-121.)

Такую попытку предприняла американская исследовательница А. Глассе, профессор Корнельского университета, знаток русской альбомной поэзии XVIII - начала XIX в. Она тщательно изучила тексты трех альбомов Е. А. Верещагиной (один - в Библиотеке Колумбийского университета, два - в Вартхаузене) и показала на их материале движение литературных интересов в московском обществе начала XIX в. - смену кумиров, переход от массового увлечения поэзией сентиментализма к поэзии романтической, от Жуковского и Дмитриева к молодому Пушкину и Байрону. Связь между поколениями вполне очевидна при сравнении альбомов Е. А. Верещагиной с альбомами А. М. Верещагиной, заполнявшимися в 30-х годах XIX в. Стихотворения Лермонтова, посвященные Е. А. Сушковой, оказываются в русле глубоко личного, интимного отношения к Байрону молодого русского поэта (часто через творчество Т. Мура), а также в русле интереса к Байрону тех лиц, которые составляли среду молодого Лермонтова и чьи имена запечатлены в альбомах. А. Глассе провела большую работу по идентификации почерков участников альбомов. Из любителей поэзии старшего поколения в модные тогда "Livres de Poesies" записывали стихотворения и романсы Дмитриева, Жуковского, Державина, Капниста, Салтыкова, Долгорукова, Мерзлякова, Нелединского-Мелецкого, В. Л. Пушкина, Озерова - А. Верещагина и Е. А. Столыпина, братья А. А., Д. А. Столыпины, А. В. Воейков и др. В альбомах А. М. Верещагиной частично определились почерки ее самой, Е. А. Сушковой, Лизы Хилковой, Прасковьи Бакуниной, Алексея Ховапского, поэтессы Варвары Анненковой и др. Ими переписывались изречения из Ламартина и св. Августина, переводы из Байрона и из французских поэтов-романтиков, стихотворения Козлова, Бистрома, Батюшкова, Пушкина и собственные стихотворения. Исследовательница оттенила смысловую связь между названными выше стихотворениями и стихотворениями Лермонтова, а также его рисунками, уточнила некоторые датировки, что расширило паши представления о бытовом и литературном окружении Лермонтова в 1830-1837 гг.

Все это оказалось возможным при содействии советских литературоведов, знатоков архивных источников, живописного и поэтического наследия эпохи.

Для ориентации приводим основные данные о шести альбомах Верещагиных, сообщенные А. Глассе.

Альбомы Е. А. Анненковой-Верещагиной

Альбом № 1. Переплет из темно-красной кожи. Размер 12.5X20.1 см. На оборотной стороне обложки надпись "Livre de Poesies appartenant a Elizabeth d'Annencoff, fille d'Arcadie Annencoff et de la Princesse Galitzin. Moscou, 1808". На той же стороне обложки наклеен экслибрис Алексаыдрины фон Хюгель, дочери А. М. Верещагиной, с гербом фон Хюгелей и текстом "Freiin Alex. Hiigel, SchloB Hochberg, MDCCCLXXV". В альбоме 189 страниц.

Альбом 1808-1820 гг. с записями популярных стихотворений русских и европейских (преимущественно французских) поэтов рукой владелицы альбома, ее родственников, друзей и знакомых. В альбоме имеются также акварельные миниатюры и рисунки карандашом, типичные для многих альбомов того времени. Хранится в Колумбийском университете, США.

Альбом № 2. Переплет из темно-красной кожи. Размер 13X9 см. Водяной знак: С. Wilmott, 1805, 108 страниц.

Альбом 1810-1820 гг. с записями стихотворений Пушкина, Жуковского, Вяземского, Мерзлякова, Батюшкова, Козлова и других русских поэтов (на русском и французском языках). Хранится в Вартхаузене, в архиве семьи фон Кениг, ФРГ.

Альбом № 3. Переплет из темно-красной кожи, с золотым обрезом, позолоченной пластинкой и фигурной застежкой. Размер 13.5X9.5 см. Водяной знак: J. Whatman. 127 страниц.

Альбом конца 1810-1820-х годов с рисунками и записями распространенных альбомных стихотворений рукой владелицы, ее родственников и друзей. Хранится в Вартхаузене, в архиве семьи фон Кениг, ФРГ.

Альбомы А. М. Верещагиной

Альбом № 1. (далее Верещ.I). Переплет из красновато-коричневой кожи, с позолоченным бордюром, на обложке тисненая надпись "Souvenir". Размер 22X18 см. На обороте форзаца (по свидетельству П. А. Внсковатого) была надпись "Livre de Poesies apparlcnant a Alexandrine de Wereschaguine. Moscou, 1833. Les dessins par M. Lermentoff".

В настоящее время этот лист с надписью не сохранился. На внутренней стороне обложки наклеен экслибрис Александрины фон Хюгель (см. Альбом № 1 Е. А. Анненковой). В альбоме 176 страниц.

Альбом начала 1830-х годов с записями популярных стихотворений Пушкина, Баратынского, Козлова на русском, французском и английском языках, а также текстов Байрона и Т. Мура по-английски. В альбоме девять рисунков Лермонтова и восемь автографов его стихотворений. Хранится в Колумбийском университете, США.

Альбом № 2. (далее Верещ.II). Переплет из темно-красной кожи с орнаментом золотого тиснения, с золоченой пластинкой на крышке и фигурной застежкой. Размер 15.5X24 см. Водяные знаки: J. Whatman, 1822, J. Whatman, 1823. На внутренней стороне обложки надпись "Avec 32 pages et 17 pages illustrees par M. Lermentoff". По описанию Н. Н. Буковского,¹ здесь же был наклеен экслибрис Александрины фон Хюгель - такой же, как и в альбоме Верещ.I; в настоящее время он но сохранился.

¹ (См. статью Е. А. Ковалевской в настоящем сборнике, с. 51.)

Альбом содержит девятнадцать рисунков и акварелей разных лет, из них шестнадцать вклеены. Четырнадцать рисунков принадлежат Лермонтову. Хранится в Колумбийском университете, США.

Альбом № 3. (далее Верещ.III). Переплет из коричневой кожи с золотым орнаментом на углах, тисненой надписью "Souvenir" и золотым обрезом. Размер 26.5X21 см. Водяной знак: МУСПП. 1832. На оборотной стороне обложки экслибрис "Bibliothck Warthausen". В альбоме 228 страниц.

Альбом 1830-х годов с записями популярных литературных текстов (стихи и проза) на русском и французском языках. В альбоме имеются два автографа стихотворений Лермонтова, его пометы и запись, а также два его рисунка. Хранится в Вартхаузене и архиве семьи фон Кениг, ФРГ.

Итак, восемь автографов Лермонтова сосредоточены в альбоме Верещ.I.

В чем основная их особенность, если рассматривать их в совокупности?

По своей графической характеристике - это не экспромты. Это беловой текст стихотворений, аккуратно переписанных с какого-то источника или воспроизведенных по памяти в готовой редакции. И действительно, во всех восьми случаях текст, запечатленный в альбоме, - не единственный известный: сохранились другие источники в редакциях, вариантность которых позволяет судить о направлении работы поэта и в этой связи - об авторитетности альбома Верещагиной в целом как источника текста. Первый автограф Лермонтова в альбоме - стихотворение "Звезда" (с. 20). Кроме этого автографа, известны текст, напечатанный Е. А. Сушковой в "Библиотеке для чтения" (1844, т. 64, № 6, с. 130-ср. "Записки", с. 134), и текст авторизованной Копии, сохранившей следы черновой правки, в одной из рабочих тетрадей Лермонтова, по описанию отдела рукописей Института русской литературы АН СССР - тетради XX (в дальнейшем нумерация тетрадей дается в тексте по этому описанию).¹ При сравнении вариантов ясно, что стихотворение, только разрабатывавшееся в тетради XX, было в доработанном виде переписано для Е. А. Сушковой и с некоторыми дополнительными изменениями воспроизведено в альбоме А. М. Верещагиной. В первоначальном варианте образ звезды соотнесен прежде всего с мыслью ("Мой ум она Манит всегда", стихи 3-4); во второй редакции предпочтение отдано лирическому созерцанию ("Мой взор она Манит всегда"). Первоначальной редакции (стихи 5-8) сопутствовала метафора: "Мои мечты Она влечет, И с высоты Мне жизнь лиет". Последний стих зачеркнут и вместо него записан новый: "Мне радость льет".

¹ (Модзалевский Л. Б. Краткое описание автографов М. Ю. Лермонтова в Институте русской литературы (Пушкинском Доме) АН СССР. - В кн.: Бюллетень рукописного отдела Института русской литературы АН СССР, т. 2. М. Л., 1950, с. 6-14.)

В редакции текста, которую сообщает Сушкова, ссылаясь на автограф Лермонтова, как и в альбоме Верещагиной, нет пи "льющейся жизни", ни "льющейся радости". Стихам 5-8 соответствует текст: "Мои мечты Она влечет И с высоты Меня зовет". Этот текст отвечает общей тенденции правки Лермонтова - упрощению метафор, а кроме того, сравнение, на котором держится образный строй стихотворения (любимая девушка и звезда), приобретает дополнительный смысл, в нем оттеняется некая конкретность ("И с высоты Меня зовет").

Подлинность лермонтовских текстов, адресованных Сушковой и опубликованных ею, вызывала сомпение.¹ Автограф стихотворения "Звезда" из альбома Верещагиной подтвердил достоверность основных разночтений, имеющихся в тексте, опубликованном Сушковой. Но главное значение автографа в том, что он представляет нам более позднюю редакцию текста - последнюю из известных. Разночтения с текстом Сушковой не очень значительны, но стилистический их характер говорит о том, что поэт записывал не столько стихотворение "па случай", сколько текст отстоявшийся, достойный остаться в памяти как литературное произведение в альбоме "Souvenir". В последней редакции поэт устранил повтор определения "высок", имеющего метафорическую нагрузку (вместо "Как та звезда Он был высок" - стало "Как та звезда Он был далек", стихи 15-16), и в то же время восстановил по первоначальному варианту в последнем стихе архаическую языковую форму ("К нему взирал" вместо "К нему взывал"), образующую в стихотворении устойчивый "высокий" стилистический ряд ("взор", "зреть", "вежд", "взирать" и т. д.).

¹ (См. об этом в статье А. Глассе в настоящем сборнике, с. 99.)

В качестве последней редакции стихотворения "Звезда" автограф из альбома Верещагиной, известный в то время по копии, избран источником текста в академическом собрании сочинений Лермонтова.¹

¹ ("Лермонтов М. 10. Соч. в 6-ти т., т. 1. М.-Л., 1954, с. 262, 371, 435 (далее в сборнике ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома и страницы); Лермонтов М. 10. Собр. соч. в 4-х т., т. 1. М.-Л., 1958, с. 270, 654 (так называемое "Малое академическое издание"). - В Собрании сочинений Лермонтова изд. "Academia" стихотворение "Звезда" печаталось по копии в тетради XX (1936, т. 1, с. 256, 565).)

Основным источником текста стал отныне и автограф другого стихотворения из альбома Верещагиной - "К***" ("Когда к тебе молвы рассказ", с. 95). До его обнаружения это стихотворение вообще было неизвестно в рукописях и печаталось но тексту "Записок" Е. А. Сушковой (с. 127). Лишь в четырехтомном академическом собрании сочинений Лермонтова стихотворение "К***" ("Когда к тебе молвы рассказ") было напечатано по фотокопии с автографа из альбома Верещагиной.¹ Отличия текста "Записок" Сушковой от автографа из альбома Верещагиной также имеют в основном стилистический характер. Лермонтов меняет местами глаголы "будет" и "станет" в стихах 5 и 6; устраняет звуковую неловкость в стихе 11 ("Что при разлуке я сказал" вместо "Что при прощанье я сказал"); вводит характерный для пего мелодический рисунок словесного повтора, усиливающего эмоциональную направленность стиха в строке 13 ("И если, если наконец" вместо "И если только наконец"); заменяет глагол "страдать" глаголом "терпеть" в стихе 16. Очевидно, что здесь запечатлен процесс поэтического совершенствования текста от редакции к редакции.

¹ (Лермонтов М. Ю. Собр. соч. в 4-х т., т. 1, с. 171, 637.)

Даже в тех случаях, когда в качестве источника текста имеются прижизненные его издания (например, текст стихотворения "Ангел" в "Одесском альманахе на 1840 г.", с. 702-703), автограф из альбома Верещагиной (с. 93) не теряет своего значения. Кроме этого автографа, из рукописных источников стихотворения "Ангел" известна авторизованная копия в тетради XV (из архива Краевского), соответствующая последней редакции. Последней же редакции соответствует автограф на отдельном листке, хранящийся в Государственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина. Автограф первоначальной редакции под названием "Песнь ангела" сохранился в черновой тетради поэта XI. Имеется копия с него и в тетради XX. Среди этих источников автограф из альбома Верещагиной занимает промежуточное положение, характеризующее направление творческой мысли от черновых редакций к окончательной. Наиболее существенный момент в этом процессе - сокращение текста, отсечение лишнего, создание семантически уплотненной редакции. После стиха 12 в черновой редакции следовали стихи:

[Душа поселилася в теле земном] 
 Душа поселилась в творенье земном, 
 Но чужд был ей мир. Об одном 
 Она все мечтала, о звуках святых, 
 Не помня значения их.

Эта строфа, выражая философскую мысль и отличаясь известной самоцельностью, в то же время повторяет поэтический смысл стихов 11-12:

 И звук его песни в душе молодой 
 Остался - без слов, но живой!

Мотив варьируется и в заключительной строфе. В новой редакции поэт, изменив заглавие ("Ангел" вместо "Песнь ангела"), отказывается и от лишней строфы. Сокращенный текст, подводящий стихотворение к окончательной редакции, и закреплен в автографе из альбома Верещагиной.

Устойчивость указанного направления работы оказывается фактором, помогающим датировке стихотворений Лермонтова. И в данном случае, поскольку автограф стихотворения "Ангел" создавался "но верхнему слою" правки чернового автографа в тетради XI, заполнявшейся в 1831 г. (ему соответствует копия в тетради XX, заполнявшейся в 1831-1832 гг.), можно заключить, что и стихотворение "Ангел" написано не ранее 1831 г.

О значении альбомов Верещагиной для датировки стихотворений Лермонтова будет говориться ниже, здесь же важно отметить, что движение от более пространных редакций текста к сокращенным характерно и для других стихотворений поэта как в альбоме Верещагиной, так и вне его (например, для стихотворений 1830-1832 гг. "Чума", "Поток", "Farewell", "Время сердцу быть в покое", "Пусть я кого-нибудь люблю", "Стансы" ("Мгновенно пробежав умом") и др.).

Стихотворение "К*..." ("У ног других не забывал") из альбома Верещагиной (с. 107) также сокращено на одну строфу по сравнению с черповой редакцией в тетради XI. В сокращенном виде текст его представляет последнюю из известных исправную редакцию.¹ Текст, приведенный в "Записках" Сушковой, близок к альбомной редакции, но испорчен: в рефрене искажена рифма ("старину - люблю" вместо "старину - одну"), что невозможно для Лермонтова. Есть и другие неисправности в публикации Сушковой, отсутствующие в автографе из альбома Верещагиной. Казалось бы, наиболее исправный автограф следовало избрать в изданиях в качестве основного источника текста, как и в других подобных случаях. Однако при решении этого вопроса основную роль играет характер сокращения, произведенного поэтом в стихотворении, представляющем собой свободный перевод из Байрона (подзаголовок "Подражание Байрону").

¹ (Следует отметить, что в основном тексте стихотворения во всех изданиях сделана поправка по смыслу в стихе 18: "Кто нежно так любим" вместо "Кто нежной так любим" (ошибка автографа в тетради XX, по которому печатается стихотворение). Автограф в альбоме Верещагиной дает правильное чтение - "нежно".)

И в альбоме Верещагиной и в тексте, сообщенном Сушковой, сокращена та строфа (стихи 9-16), которая близка к байроновским мотивам, но не соответствует лирическому "сюжету" альбома. Текст сокращенной строфы ("Принадлежишь другому ты? Корабль умчит меня от пей В безвестную страну"), воспроизводивший весьма значимый для Байрона образ корабля, разрушал альбомную "правду" стихотворения: Лермонтов Н. И. на каком корабле никуда не уезжал. Стихотворение без этой строфы могло подразумевать любой адресат, пожелавший себя узнать в обращении "К*...." (в редакции автографа тетради XI - "К. Л.").

Таким образом, в стихотворениях из альбома Верещагиной "альбомный" аспект частично присутствует, несмотря на усилившуюся роль собственно поэтических задач и ассоциативные литературные связи. В полной мере это относится п к стихотворению "К" ("Я не люблю тебя; страстей"). Текст его в альбоме Верещагиной (с. 140) совпадает с последним слоем правки в автографе из тетради IV (конец 1831 г.). Альбомная редакция сохранила следы и новой стилистической обработки (устранено скопление усилительных форм: "все жив", "все... не мог", "все храм", "все бог"; в стихе 4 - "Живет" вместо "Все жив"). Следовательно, перед нами последняя, наиболее совершенная редакция. Но эта редакция приспособлена к лирическому сюжету данного альбома, ее поэтический смысл сужен. Соответственно в альбоме подчеркнут мотив обращения ("забыть тебя не мог" вместо "забыть его но мог"), В текстологическом отношении сужение задач - достаточное основание для предпочтения другого источника текста в качестве основного.

Было бы ошибочным думать, что в альбоме Верещ.I во всех случаях представлены последние редакции тех или иных стихотворений. Вернее всего, что в нем зафиксированы формы, лучше запоминавшиеся автору или по другим причинам предпочтительные для него. В этом отношении альбом лишен единства подхода к тексту и не может быть расценен в целом как наиболее "строгий" единый его источник. Примером поэтической незавершенности может служить текст стихотворения "К" ("Зови надежду сновиденьем") в альбоме Верещагиной (с. 116). Стихотворение это первоначально было написано как обращение поэта к женщине, которая его сама любила. Об этом свидетельствует первоначальный черновой набросок в тетради XI (с. 30):

[Твоей любви нельзя не верить] 
 Тебе нельзя мне не поверить, 
 А взор не скроет ничего; 
 Ты не способна лицемерить. 
 Ты слишком ангел для того! ..

На с. 21 той же тетради в другом черновом варианте стихотворения эта ситуация завуалирована, вернее, отнесена к прошлому (после первой строфы начато: "Как о былом воспомина<нье>"), а во второй строфе "нелицемерная" любовь отнесена (с некоторым оттенком иронии) лишь к лирическому герою:

Не верь хвалам и увереньям, 
Неправдой истину зови. 
Зови надежду сновиденьем... 
Но верь, о верь, моей любви.
 
Такой любви нельзя не верить, 
А взор не скроет ничего; 
Ты не способна лицемерить - 
Ты слишком ангел для того.

Здесь нарушена элементарная логика: уверяет он, а "неспособна лицемерить" - она. На этом основании источником текста в академическом собрании сочинений Лермонтова избрана редакция, опубликованная Сушковой, где логическая связь текста выпрямлена:

 Такой любви нельзя не верить, 
 Мой взор не скроет ничего; 
 С тобою грех мне лицемерить, 
 Ты слишком ангел для того (1, 216).

Кроме смысловой правки, текст, приведенный Сушковой, сохраняет следы правки стилистической (перестановкой первого и третьего стихов, синтаксической смежностью зачинов "Не верь...", "Но верь" достигается усилением противопоставления). В том же направлении - уточнения смысла, композиционной доработки, звуковой организации - Лермонтов обычно совершенствовал поэтический текст в других своих стихотворениях. По всей вероятности, Сушкова имела в руках более поздний вариант текста. Автограф в альбоме Верещагиной дает гибридную, промежуточную между названными источниками редакцию, сохранившую алогизм.

Особое место в альбоме Верещ.I занимает стихотворение "Отворите мне темницу" (с. 143). Оно представлено самой ранней стадией замысла, воплотившегося в нескольких редакциях стихотворения "Желанье" и в стихотворении "Узник". Редакция, записанная Лермонтовым в альбоме Верещагиной, может рассматриваться как вполне самостоятельное стихотворение, в такой же мере завершенное и отработанное, как "Желанье" в поздней его редакции, легшей в основу всех изданий. Поэтически завершена и вторая, восьмистрочная редакция этого стихотворения, сохранившаяся в тетради XXI (автограф). Художественная самостоятельность последнего в этой цепи стихотворения "Узник" общепризнана. Каждое из поэтических звеньев, составивших динамичную линию единого замысла, имеет свою строфическую структуру, свою мысль, свое настроение. Стихотворение "Отворите мне темницу" альбомной редакции - как бы колыбель ритмов всех последующих редакций. Его восьмистрочные строфы (1 и 3) дали жизнь второй, а также последней редакции. Центральная девятистрочная строфа стала ритмической основой "Желанья" в редакции 1832 г. Развивалось и обогащалось от редакции к редакции образное содержание стихотворения: его центральная метафора (мечты узника о воле) возникла уже в первом звене замысла, как и фольклорный колорит стихотворения. Но если для первой редакции характерно настроение прощания с "прежними мечтами" (лейтмотив байроновского "Farewell", пронизывающий верещагинский альбом), то вторую редакцию эмоционально определяет активный порыв к новой жизни ("Дайте волю - волю - волю - И не надо счастья мне!"), третью редакцию - разочарование в этом порыве (взгляд на жизнь и волю "как на чуждую мне долю") и последнюю - наиболее приближенное к жизни восприятие образов темницы и узника.

По-видимому, Лермонтов ценил каждое из этих звеньев и каждое из них хотел по-своему увековечить. Последняя редакция дважды напечатана при его жизни (в "Одесском альманахе" 1839 г. и в сборнике "Стихотворений" 1840 г.). Основная редакция 1832 г. ("Желанье") отражена в двух копиях, готовившихся для печати (впервые опубликована в "Отечественных записках", 1841, № 11). Восьмистрочная редакция "Отворите мпе темницу" (первоначально: "Скоро ль кипу я темницу") внесена в рукописный сборник, который можно рассматривать как первое "Избранное" самого поэта (тетрадь XX, создававшаяся в 1831-1832 гг.). Ту же функцию "Избранного" песет и альбом Верещ.I, куда набело переписана первая редакция стихотворения "Отворите мпе темницу, создававшаяся, очевидно, в то время, когда поэт собирался "надменно сбросить" "образованности цепи" - оставить Московский университет и переехать в Петербург (первая половина 1832 г.)

К 1832 г. относится также стихотворение "По произволу чудной власти" ("Челнок") - последний из автографов Лермонтова в альбоме Верещагиной и единственный, имеющий собственноручную подпись поэта (с. 161). По теме и настроению оно тесно связано с лирическими монологами того же периода ("Примите дивное посланье", "Что толку жить!.. Без приключений", "Для чего я не родился"), отражавшими состояние душевного смятения поэта после переезда в Петербург. Текстологически автограф стихотворения представляет интерес как подтверждение избирательности, с какой подходит поэт к стихотворениям, помещаемым в литературный альбом. В качестве источника текста он обладает неизбежной двойственностью: с одной стороны, предопределяет повышенную требовательность автора к отделке своих произведений, помещаемых в альбом "на долгую память"; с другой стороны, особые "альбомные обстоятельства" приводят нередко к искажению текста произведений, не обусловленному творческими соображениями.

Стихотворение "По произволу чудной власти" имеет ряд поправок по сравнению с черновым автографом в письме Лермонтова к С. А. Бахметевой от августа 1832 г., а также с перебеленным автографом в тетради ХХIа. Бесспорно требованием усовершенствования продиктована замена тяжеловесной устаревшей языковой формы "Волной расчибенный челнок" формой "Волною брошенный челнок" (стих 4). Но сокращение четырех стихов по сравнению с названными выше черновым и беловым автографами вряд ли может быть объяснено чем-нибудь, кроме оглядки на насмешливых читательниц альбома: устранена строфа, исполненная жестокого самообнажения (стихи 5-8).

Таков характер и текстологическое значение автографов в альбоме Верещ.I.

Альбом Верещ.III в отличие от первого альбома служит прямым и единственным источником текста для трех записей Лермонтова - "Послания" ("Катерина, Катерина!"), "Баллады" ("До рассвета поднявшись, перо очинил") и текста "На смерть Пушкина" ("стихотворный" отклик на гибель поэта, записанный со слов слуги Ашиля). Все три текста были опубликованы впервые И. Л. Андрониковым в 1964 г.¹ Они освещают тот период жизни поэта, когда он, отправляясь в ссылку па Кавказ за стихи па смерть Пушкипа, остановился ненадолго в Москве и встретился там с друзьями - с Верещагиными и Лопухиными (конец марта - начало апреля 1837 г.). Животрепещущую пушкинскую тему отражает в альбоме запись рукой Лермонтова "стихотворного" текста со слов слуги в доме Лопухиных Ашиля, или Ахилла. Баллада Лермонтова, известная по последующим публикациям как приписываемое ему произведение под названием "Югельский барон" (шутливое пародирование баллады Жуковского "Замок Смальгольм, или Иванов вечер"), в альбоме сохранилась в автографе с заглавием "Баллада". Рукой Лермонтова здесь написаны стихи 1 - 15, продолжение сочинено Варварой Анненковой (на полях имеются соответствующие пометы поэтессы и владелицы альбома). Баллада, являющаяся шутливым откликом Лермонтова на получение А. М. Верещагиной письма от ее жениха барона фон Хюгеля, также указывает на 1837 год (по времени замужества А. М. Верещагиной). Указанные даты важны не только сами по себе. Они освещают характер заполнения альбома Верещ.III и в этом отношении являются ключом для хронологического определения текстов Лермонтова и в альбоме Верещ.I. Характер заполнения альбома наиболее очевидно обнаруживается по "Посланию" ("Катерина, Катерина!"), адресованному Е. А. Сушковой. Это неизвестное ранее послание - новый: образец сатирической лирики поэта. Оно возникло как отклик на имеющуюся в этом альбоме, "на листочке голубом", запись рукой Е. Л. Сушковой нравоучительного текста с эпиграфом из писаний св. Августина - его изречением о душе. Очевидно, Лермонтов следил за поступками, за каждым литературным жестом своей бывшей обольстительницы, лирической героини альбома Верещ.I. после скандального разрыва с ней в 1835 г. (о чем поэт рассказывал в письме А. М. Верещагиной и в повести "Княгиня Литовская"). Альбом Верещ. I уже с достаточной очевидностью свидетельствует о связи, существующей между альбомными строчками Сушковой и поэтическими репликами Лермонтова. Но в альбоме Верещ.I. можно было только предполагать такую связь - альбом Верещ.III ее подтверждает. В альбоме Верещ.I Сушкова варьирует альбомную классику (Байрона, Ламартина), насыщая ее личным подтекстом (ср. с. 44 - о взоре, которому "мое здесь имя попадется", в стихотворении "Когда над сонною рекой"; с. 52 - о странице со стихами, которые привлекут взор и сердце того, кто будет их читать, в стихотворении "Sur cette page blanche, ou mes vers sont ecloses").² Лермонтов реагирует на вызов: на обороте листка со стихами нарисована фигура во весь рост, в которой Е. А. Ковалевская предполагает автошарж (офицер, изображенный со спины, см. с. 32). Предполагаемый взгляд этого человека по стилю рисунка - насмешливый, и устремлен он как раз на стихи Сушковой. Если это действительно Лермонтов, то рисунок сделан не ранее 1835 г.³ Почерк, которым стихотворения вписаны в альбом, однообразный, ровный, поздний. Похоже, что они записаны поздно - не тогда, когда возникли (1830-1832 гг.), a post factum, в переработанном уже виде, с критическим взглядом па былое.

¹ (См.: Андроников И. Л. Лермонтов. Исследования и находки, с. 232-239.)

² (Перевод с французского: "На этой белой странице, где расцвели ион стихи".)

³ (Об этих "репликах" подробнее см. в статье А. Глассе в настоящем сборнике, с. 118.)

Сходным образом возникают литературные записи Лермонтова в 1837 г.: просматривая альбом, поэт отвечает "Посланием", репликами на голос Сушковой из прошлого.¹ Взгляд поэта ретроспективен. Это обстоятельство определяет особую роль альбомов Верещагиной для датировки его стихотворений. Точно датируются лишь те стихи, которые написаны "на случай". В альбоме Верещ.III это "Баллада" и запись "стихов" о Пушкине. Можно предположить, что в то же время написано п "Послание", поскольку других следов пребывания Лермонтова в Москве, оставленных в альбоме Верещагиной после 1835 г. и до 1837 г., пет.

¹ (Обращением "Катюша, не грусти" иронически прерывается запись сентиментального текста из Ламартина.)

По причине той же "ретроспекции" время создания восьми автографов из альбома Верещ.I недостаточно уточняется другими записями и датами в альбоме. Уточнение датировок многих стихотворений 1830-1831 гг. еще только предстоит - с учетом всех данных: свидетельств Е. А. Сушковой, иногда противоречивых, расположения текстов в рабочих тетрадях поэта и новых данных, которые содержат альбомы Верещагиной.

Таким образом, ценность альбомов заключается не только в историко-литературных, биографических и текстологических сведениях, о которых говорилось выше, но и в тех еще yе разрешенных проблемах, которые они ставят перед исследователями.