'Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ; СТРАСТЕЙ'

"Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ; СТРАСТЕЙ", раннее стих. Л. (1831), обращенное к Е. А. Сушковой. Сушкова вспоминает, что Л. говорил с ней в 1834 о двух элегиях с близкой лирич. ситуацией: "Я вас любил..." (1828) А. С. Пушкина и "Уверение" ("Нет, обманула вас молва", опубл. 1829) Е. А. Баратынского, из к-рых Л. предпочитал вторую, как вернее обрисовывающую его "прошедшее и настоящее". Отвечая, Сушкова напомнила стих. самого Л. "Я не люблю тебя...", вписанное в ее альбом. Л. просил возвратить ему текст, обещая переделать и вновь посвятить Сушковой. В 1837 Л. переработал стих., оставив неизменными только две последние строки (см. "Расстались мы, но твой портрет"). Мотив верности первой или давно прошедшей любви рано возникает в творчестве Л. (см. Сушковский цикл) и проходит через всю его лирику - от "Стансов" ("Взгляни, как мой спокоен взор") и "Подражания Байрону" до "Нет, не тебя так пылко я люблю". Однако в отличие от названных стих., а также стих. Пушкина и Баратынского здесь этот мотив существенно трансформируется: уверению в "прежнем" чувстве Л. противопоставляет обратное - категорич. признание в нелюбви. Уже первое высказывание несет в себе такое определенное отрицание, что, казалось бы, полностью исчерпывает тему (пушкинское "Я вас любил; любовь еще быть может" оставляет ту же тему "открытой", даже требует ее развития). Но слово "страстей" приводит к возникновению такого резкого переноса (enjambement), к такому интонац. перебою, что уже в первой строке возникает ощущение напряженности чувства и речи поэта, как бы торопящегося уйти от только что произнесенного слова и тем самым ставящего под сомнение абсолютную правдивость высказывания.

Действительно, уже третья строка начинается с "но": не люблю, "но образ твой... все жив". Развиваясь далее, мысль поэта буквально "продирается" через самоотрицания, противоположения, "уступки"; скрытое "но" возникает в оставшихся строках четыре(!) раза: образ жив, но "бессилен"; предался другим мечтам, но забыть его не мог; храм оставлен, но он храм; кумир повержен, но все же он бог. Нагнетание всех этих противопоставлений приводит к тому, что последние две строки, не случайно контрастирующие с первой своей завершенностью, воспринимаются не только как констатация душевной неразрывности поэта с когда-то любимой женщиной, непреходящей значимости для него ее образа, но почти как признание (вопреки всем оговоркам) в любви к ней. Однако это любовь настолько особая, стоящая вне обычно неотделимых от нее "страстей и мук", что, м. б., и правомочно убежденное утверждение поэта: "Я не люблю тебя" и то волнение, с к-рым он спешит объяснить читателю его истинный смысл. Отсюда - афористич. четкость концовки: "Так храм оставленный - все храм, / Кумир поверженный - все бог!" (ср. стих. "Как дух отчаянья и зла", в к-ром душа поэта уподобляется храму, где хранится Ее образ). Концовка стих., восходящая, возможно, к Ф. Р. Шатобриану, как бы снимает мучительное недоумение поэта перед самой возможностью живой памяти и любви при свершившемся угасании чувства, его эмоц. исчерпанности: образ, "бессильный" в реальности настоящего, оказывается всесильным в особом, неподвластном времени "пространстве" души.

Стих. положили на музыку А. С. Аренский, С. Лаппо-Данилевский, Ф. И. Силин.

Автограф - ИРЛИ, тетр. IV. Копия - ИРЛИ, оп. 2, № 40. Впервые, с разночтениями в 4-й и 6-й строках и без последней строки, - "БдЧ", 1844, т. 64, № 6, отд. 1, с. 132. Полностью впервые - в кн.: Сушкова Е. А., Записки, СПБ, 1870. Датируется по положению в тетради.

Лит.: Сушкова, с. 175-76; Бем, с. 283; Эйхенбаум (12), с. 43; Ваншенкин К., Наброски к роману, М., 1973, с. 205; Удодов Б. Т., М. Ю. Л. в работе над текстами, в кн.: Вопросы лит-ры и фольклора, Воронеж, 1973, с. 8.

К. М. Черный.

Источники:

1. Лермонтовская энциклопедия. Гл. ред. В. А. Мануйлов.- М.: 'Советская энциклопедия', 1981.- 784 стр. с илл. В надзаг.: Институт русской литературы АН СССР (Пушкинский дом). Научно-редакционный совет издательства.