'РАССТАЛИСЬ МЫ; НО ТВОЙ ПОРТРЕТ'

"РАССТАЛИСЬ МЫ; НО ТВОЙ ПОРТРЕТ", стих. Л. (1837), восходящее к раннему стих. "Я не люблю тебя; страстей..." (1831), афористич. концовка к-рого ("Так храм оставленный - все храм, / Кумир поверженный - все бог!") без изменений перешла в данное стих. Центр. мотив - неугасшая любовь к утраченной возлюбленной, символич. "заменой" к-рой является ее портрет; мотив этот осложнен темой преходящих "новых страстей", не вытесняющих первую, а лишь подчеркивающих ее. Лирич. темы образуют в стих. контрастные пары-противопоставления: "Расстались мы; но твой портрет / Я на груди моей храню"; "И новым преданный страстям / Я разлюбить его не мог". Завершается стих. символическо-иносказат. сравнением. Традиционные для любовной лирики метафоры "храма" и "бога", помещенные у Л. в реальный психологич. контекст, лишаются условно-поэтич. ореола и, получая новое ценностное значение, резко повышают лирич. напряженность стих. Тем же целям служит и сплошная мужская рифма. Стих. является образцом лирич. миниатюры, характерной для поэтики Л. В стих. "Расстались мы..." получили художественно завершенное выражение лирич. ситуации и темы стихов 1830-32, в частности сушковского цикла. Уже в "Стансах" ("Взгляни, как мой спокоен взор") возникает мотив первой и единств. любви, сохраняемой при всех увлечениях; он варьируется в стих. "Раскаянье" и особенно "К Л.-"("Подражание Байрону"). К 1831 относятся три стих., созданные почти одновременно (в тетради черновых автографов они следуют друг за другом): "Силуэт", "Как дух отчаянья и зла", "Я не люблю тебя; страстей...". Все они объединены мотивом разлуки и неугасшего чувства и предвосхищают его воплощение в "Расстались мы..." - силуэт как образ возлюбленной, метафора души-храма, где она обитает как божество. Центр. мотив подсказан лирикой Дж. Байрона ("Stanzas to a Lady on leaving England", 1809; ср. также рассказ Байрона о портрете-миниатюре Мэри Чаворт, к-рый он носил при себе). Но если в ранних стихах мотив неизгладимости любовного чувства связан с еще живым для поэта образом возлюбленной, то замена ее образа портретом в этом стих. говорит о существ. переакцентировке мотива: это верность не столько самой возлюбленной, сколько идеалу "вечной любви", памяти чувства самого лирич. героя.

Происхождение концовки стих. связывают с афоризмом Ф. Р. Шатобриана: "бог не уничтожился оттого, что храм его пуст" (1807, ср. "Замогильные записки", кн. 6, гл. II); вариации этой формулы есть у А. Ламартина и повторяются у Л. в "Вадиме" (гл. XVII).

Стих. в известной мере ориентировано на элегию Е. А. Баратынского "Уверение" ("Нет, обманула вас молва", опубл. 1829), к-рое Л. в разговоре с Е. А. Сушковой в 1834 противопоставлял элегии А. С. Пушкина "Я вас любил: любовь еще, быть может" (1829), также с близкой лирич. ситуацией. Как и у Л., у Баратынского изображено парадоксальное сочетание чередующихся увлечений с верностью прошлой любви и введено сравнение эмоц. памяти с храмом. В том же разговоре Л. упомянул о своем намерении усовершенствовать посв. Сушковой стих. "Я не люблю тебя..."; возможно, это было одним из импульсов к созданию стих. "Расстались мы...", переадресованного, по мнению мн. исследователей, В. А. Лопухиной.

Положили на музыку более 20 композиторов, в т. ч.: Б. Н. Голицын, Г. А. Лишин, Л. Д. Малашкин, Ф. М. Блуменфельд, А. В. Богатырев. Черновой автограф - ГИМ, ф. 445 № 227 а (тетр. Чертковской б-ки). Копия - ИРЛИ, тетр. XV. Впервые - "Стихотворения" Л. (1840), где датировано 1837.

Лит.: Голицын Б. И., К истории прежней цензуры, "ИВ", 1888, т. 31, № 2, с. 515-16; Дюшен (2), с. 128-29; Гинцбург, с. 151; Эйхенбаум (3), с. 42-44; Бем, с. 283; Сушкова, с. 175-76; Удодов (2), с. 136-39; Лотман (2), с. 169-79; лассе А., с. 119.

В. Э. Вацуро.

Источники:

1. Лермонтовская энциклопедия. Гл. ред. В. А. Мануйлов.- М.: 'Советская энциклопедия', 1981.- 784 стр. с илл. В надзаг.: Институт русской литературы АН СССР (Пушкинский дом). Научно-редакционный совет издательства.