БЛОК

БЛОК Александр Александрович (1880-1921), рус. поэт. Творчество Л., трагическое обаяние его личности и судьбы имели для Б. большое значение на протяжении всей его жизни. У мн. современников Б. вызывал ассоциации с Л. Первым отметил "лермонтовскую струю" в стихах Блока А. Белый (см. Письмо к А. Блоку от 4 янв. 1903, в кн.: Александр Блок и Андрей Белый, Переписка, 1940, с. 7). Н. С. Гумилев выводил блоковскую лирику из поэзии Л. (см. Письма о русской поэзии, П., 1923, с. 131-33). К. И. Чуковский писал о Б.: "Он был Лермонтов нашей эпохи" (Александр Блок как человек и поэт, П., 1924,с. 136). В лит-ре о Б. была высказана мысль об особого рода зависимости Б.- об "овеянности" блоковского стиха лирикой Л. (С. В. Шувалов). В позднейших исследованиях доказано, что на Б. влияли "образ... и дух" лермонт. поэзии (Д. Максимов).

Уже в ранней лирике Б. отразилось его пристальное внимание к Л. Оно обнаруживается в эпиграфах, реминисценциях, парафразах из Л. ("О, не тебя люблю глубоко"), в отзвуках "Думы" ("Я - человек и мало богу равен", "Когда толпа вокруг кумирам рукоплещет"), в мотивах богоборчества ("Пора вернуться к прежней битве", "Мой монастырь, где я томлюсь безбожно") и демонизма ("Ты хочешь знать мировоззренье"). У зрелого Б. устанавливаются более сложные и подвижные отношения с творчеством Л. Эпоха "безвременья", остро ощущавшегося Б., способствовала тому, что его интерес к Л. не замыкался в сфере поэзии; размышляя о месте и назначении человека в мире, Б. опирался на опыт Л., воспринимал его как учителя "мудрости глубинной". Кроме того, известная общность романтич. основы поэтич. систем Л. и Б. обусловливала их типологич. соответствия. Оба эти фактора определяли стремление Б. чувствовать и мыслить в категориях лермонт. худож. мира, природу и способ его поэтич. самовыражения. Как и у Л., "дневниковость" лирики Б. (ср. Дневник Л.) сказывается и в последовательно хронологич. фиксации развития чувства и образа, и в ее исповедальных интонациях, и в ее несомненной искренности. К худож. системе Л. восходят такие особенности лирики Б., как жанровая "размытость" (проявляющаяся, в частности, в том, что любовный сюжет проникается филос. и общественно-историч. ассоциациями), сочетание напряженного чувства с психол. анализом, ощущением враждебной силы рока, в т. ч. "рокового" воздействия социальной среды на чувство.

Б. унаследовал от Л. - прямо и через Фета - напевно-мелоднч. строй стиха с его музыкальностью и интонац. богатством, узаконил поиски Л. в области ритмики, использовав в своей поэтич. практике дольник ("Вхожу я в темные храмы", 1902) и тактовик ("Из газет", 1903).

Перед Революцией 1905-07 Б., преодолевая мистич. увлечения и обращаясь к действительности, открывает новые стороны творчества Л., противопоставляет "безгневную" поэзию Вл. С. Соловьева и А. Белого страстной лирике Л., "задыхавшегося от песен". Слова Б. о том, что "литература последних лет многими потоками своими стремится опять к Лермонтову как к источнику", относились прежде всего к нему самому ("Педант о поэте"). Во втором томе стихов Б. развитие лермонт. начала обнаруживается в обострении трагич. сознания, мятежных настроений, психологии протеста. Особенно показательна тема демонизма (цикл "Город", 1904-08), мотив мести ("Ангел-Хранитель", 1906), символич. образы маскарада, вьюги (сб. "Снежная маска", 1905); ср. Демонизм, а также мотивы мщения, игры, пути у Л.(см. в ст. Мотивы). Цикл "Заклятие огнем и мраком" (1907-08) создан под знаком лермонт. "Благодарности", что закреплено эпиграфом. В "Осенней воле" (1905) уже заявлена "странная любовь" Б. к России, но наиболее полное выражение лермонт. традиция нашла в гражд. и патриотич. лирике Б. третьего тома (см. циклы "Родина", 1907-16; "Ямбы", 1907-17). Б., подобно Л., обладал глубоким нац. сознанием, и его любовь к России основывалась на ощущении неразрывности своей судьбы с судьбой народной. "Гневные ямбы" Б. были бы невозможны без "железного стиха" Л. Поэта приближала к Л. вся правда жизни: и ее "непроглядный ужас", и ее неодолимое движение к "добру и свету".

С годами тема демонизма в творчестве Б. перерастала в одну из важнейших проблем современности, вмещавшей в себя противоречия индивидуалистич. культуры в их историко-социальной перспективе. Стихи Б. о "демонизме XX века" далеко не всегда ассоциируются с Л., но вместе взятые такие произв., как "И я любил. И я изведал", "Песнь Ада", "Дохнула жизнь в лицо могилой", "Земное сердце стынет вновь", "Мой бедный, мой далекий друг", цикл "Жизнь моего приятеля", "Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух", предстают как близкое окружение обоих "Демонов" (1910 и 1916) и образа "демона" из поэмы "Возмездие" (1910-21). Б. не только видел в "демоне" трагич. мятежного борца и "предвестника лучшего", но и показал неизбежность вырождения его индивидуалистич. природы.

Наиболее полно Б. высказал свои взгляды на Л. в рец. на книгу Н. А. Котляревского "Педант о поэте" (1906). Б. предпочитает либерально-академич. обезличиванию поэта творч. провидение его образа, к-рый пока "темен, отдален и жуток". Гл. чертой лермонт. поэзии Б. считал пророческую "тревогу духа" и действенную силу. В ст. "Безвременье" (1906) Б. поставил Л. за бескомпромиссность идеалов впереди Ф. М. Достоевского, рядом с Н. В. Гоголем, как провидца судеб России. О нар. характере суровой любви Л. к родине говорит Б. в ст. "Народ и интеллигенция" (1908). Ст. "Три вопроса" (1908) обнаруживает перекличку Б. с Л. в понимании цели иск-ва, его "необходимости и полезности". В 1920 Б. подготовил однотомник избр. соч. Л. (изд. Гржебина, Берлин-Пб.), рассчитанный на массового читателя. Изд. включало все наиболее зрелое и ценное из изданного Л.; по новизне и обоснованности принципов отбора оно являлось для того времени образцовым. Во вступит. статье Б. писал, что "наследие Л. вошло в плоть и кровь русской литературы". Основу статьи (носящей компилятивный характер - первый оригинальный вариант ее был отвергнут и не сохранился) составляет биография Л. В ряде прим. Б. высказывает важные мысли о народности и революц. духе поэзии Л.

Многочисл. пометы Б. на экземпляре Полного собр. соч. Л. (СПБ, 1910-13, хранится в Б-ке ИРЛИ), относящиеся к 1910-19, свидетельствуют о глубоком интересе к личности Л. и его творчеству, в частности к вопросам поэтики и стихотв. техники, а также об осведомленности Б. в проблемах лермонтоведения.

Соч.: Собр. соч., т. 1-12, Л., 1932-36; Собр. соч., т. 1-8, М.- Л., 1960-63 (т. 8 - указатель имен); Записные книжки. 1901-1920, М., 1965; Письма к жене, ЛH, т. 89 (указат. имен).

Лит.: Шувалов С. В., Блок и Л., в кн.: О Блоке, М., 1929, с. 95-127; Розанов И., Блок - редактор поэтов, там же, с. 25-59; Жак Л., А. Блок о Л., в сб.: Лит. Саратов, 1946, № 7, с. 92-111; Семинарий, с. 59-60, 361-62; Максимов (2), с. 247-65; Шаповалов Л. А., Об одном лермонт. образе у А. Блока, в кн.: М. Ю. Лермонтов, [Воронеж], 1964, с. 221-35; Эйхенбаум Б.,А. Блок и М. Л., в его кн.: О поэзии, [Л., 1969], с. 308-10; Громов П., А. Блок, его предшественники и современники, М.- Л., 1966, с. 414-34; Голованова (2), с. 90, 92-110; Миллер О. В., Пометы А. Блока на полном собр. соч. Л., "РЛ", 1975, № 3, с. 212-19 полном собр. соч. Л., "РЛ", 1975, № 3, с. 212-19; Чуковский К., Из дневника (1919-1921), "ВЛ", № 10, С. 302.

Ю. И. Герасимов.

Источники:

1. Лермонтовская энциклопедия. Гл. ред. В. А. Мануйлов.- М.: 'Советская энциклопедия', 1981.- 784 стр. с илл. В надзаг.: Институт русской литературы АН СССР (Пушкинский дом). Научно-редакционный совет издательства.